ПРИКЛЮЧЕНИЯ ЮНГИ [худ. Г. Фитингоф] - ИОСИФ ЛИКСТАНОВ

Командир остановился возле камбуза и глубоко втянул воздух. Пахло заманчиво. У плиты, помешивая в кастрюле, стоял величественный, почти грозный, лучший кулинар флота Иона Осипыч Костин. Он читал своему бывшему ученику — молодому коку — лекцию об искусстве варить флотский борщ и строго критиковал чрезмерное пристрастие некоторых коков к лавровому листу и перцу. Увидев командира, он оборвал нотацию на полуслове и отдал честь.

— Как дела, товарищ кок?

— Передаю опыт, товарищ командир.

— Очень хорошо! Желаю полного успеха.

Командир хотел продолжать путь, как вдруг Костин, почти неожиданно для себя, решился заговорить о деле, которое ему самому казалось невыполнимым.

— Позвольте обратиться с просьбой, товарищ командир?

— С личной?

— Так точно!

— Прошу зайти через пятнадцать минут, — ответил после короткого раздумья командир. — Через пятнадцать минут ко мне в каюту, — добавил он.

Давно командир не бывал у себя! Ночь и утро прошли в последних хлопотах, не было ни минуты свободной. Теперь так приятно умыться, опуститься в кожаное удобное кресло, взглянуть на фотографическую карточку, висящую над письменным столом, взять в озябшие руки стакан тёмно-коричневого чаю с лимоном, закурить толстую папиросу и дымить спокойно-спокойно, прислушиваясь к сильному дыханию машин. Начался поход — вот что замечательно!

Он протянул руку, снял трубку телефона, приказал соединить с радиорубкой, спросил, что нового, узнал, что ничего нового нет, и задумался. Поход начался. Очень хорошо! А что дальше? Где состоится свидание? Корабли сократили радиообмен, помалкивают, и теперь становится всё очевиднее, что штаб не рассчитывает на участие «Быстрого» в тактических занятиях. Но поход начался и будет продолжаться. Хорошо — всё дальше на запад, всё дальше, всё дальше на запад…

Он встрепенулся и открыл глаза как раз вовремя, чтобы без промедления ответить на короткий стук:

— Войдите!

Вошёл боцман и остановился у двери.

— Изложите просьбу, — коротко приказал командир.

Алексей Иванович заговорил неуверенно, с таким видом, будто сам удивлялся, что обращается к командиру с пустяками и хорошо сознаёт всю странность просьбы:

— Слышно на корабле, товарищ командир, что мы с «Водолея» какого-то профессора снимать будем…

Командир кивнул головой:

— Вас интересует профессор Щепочкин?

— Никак нет… Профессор — личность мне неизвестная. Другой человек на «Водолее»… Мальчик… Братишка одной моей знакомой… Без дела в море подался, асестра беспокоится…

Командир поднёс стакан остывшего чаю к губам, чтобы скрыть усмешку:

— Что нужно сделать с мальчиком?

— Даром он в море болтается, и сестра беспокоится… Так вот, если случай будет… Хоть вы не любите пассажиров…

— Понятно, понятно, боцман, — прервал его командир. — Надо снять с «Водолея» мальчика… Кстати, как его зовут?.. Митя Гончаренко?.. Значит, надо раздобыть Митю Гончаренко, отдать под ваш надзор и сделать приятное его сестре. Так?

— Точно так! — обрадовался боцман, чувствуя, что дело идёт на лад. — Будьте уж так добры, товарищ командир!

— Один или два пассажира на корабле — разница невелика. Готовьте шлюпку, боцман. Профессора Щепочкина поручаю вам в придачу к этому мальчику. Вы свободны.

— Есть, товарищ командир! Премного благодарен!

Боцман бросился к двери и столкнулся с Ионой Осипычем, который всё никак не решался постучать.

Командир, увидев Костина, крикнул:

— Прошу!

Иона Осипыч вошёл и огляделся. Одна вещь в каюте командира сразу же привлекла его внимание и обрадовала: фотография молодой женщины и мальчика лет десяти. Мальчик был одет в морское, как одевают своих сыновей моряки: просто, без помпонов, многочисленных знаков различия и глупых надписей на ленточках бескозырок, вроде «Пират», «Шалун» и тому подобное. То обстоятельство, что командир имел сына одного возраста с Виктором, придало Ионе Осипычу смелости в его предприятии.

— Слушаю вас, товарищ кок. Изложите дело.

Кок прижал руки к груди.

— Товарищ командир, — начал он, — дело-то вот какое… Не совсем дело, по секрету скажу, даже и беспокоить вас как-то…

— Да вы без предисловий.

— Дело-то вот какое, товарищ командир… Я бы и не просил… Так ведь Фёдору Степановичу что? Плывёт мальчишка, ну и пускай плывёт… А может быть, он голодует? А может, совсем режим сломал?.. Ведь он же что? Он же маленький, ну, как вот тот хлопчик, что у вас на карточке.

— На чём плывёт? Что надо сделать, чтобы восстановить сломанный режим? Слушаю вас, — серьёзно сказал Воробьёв, стараясь разобраться в положении.

— Да на «Водолее» он плывёт, товарищ командир, на «Водолее»! — воскликнул Иона Осипыч с таким видом, будто удивлялся, что Воробьёв не знает самых общеизвестных вещей. — Сегодня утром слышно было, что «Водолей» на запад идёт, на самый дальний форт… А что ему делать на форту, мальчику-то? Совсем пустое дело… Ну, как та горчица после обеда…

Командир кивнул головой:

— Согласен. Мальчику незачем болтаться по фортам и «Водолеям». Но какое отношение к нему вы имеете? Хотите сделать приятное его сестре?

— Да у него же нет сестры!

— У Мити Гончаренко?

— Так он же не Митя Гончаренко, — заспешил Иона Осипыч. — Он же Лесков, Витя. Сыночек минёра Лескова, того самого, который, может, слыхали, от мины погиб. А Витька — воспитанник наш, блокшива то есть. По глупости в море ушёл, а теперь режим сломал… Так, может, если можно…

Воробьёв медленно заговорил:

— Не люблю пассажиров… Бродят, глазеют, путаются под ногами, норовят попасть на командирский мостик или за борт — им всё равно куда. Сначала восхищаются каждой мелочью, потом укачиваются, спят в неположенное время, в неуказанных местах…

Иона Осипыч виновато опустил глаза. По-видимому, всё пропало.

— Но вашу просьбу я выполню, — продолжал командир. — Мы должны взять с «Водолея» профессора Щепочкина. А где есть один пассажир, там… Словом, вашу просьбу выполнить можно. Но с «Быстрого» вы заберёте мальчика на линкор. Так? Теперь всё в порядке.

Костин-кок, пятясь к двери, забормотал слова благодарности.

Послышался свисток переговорной трубы. С мостика сообщили:

— Товарищ командир, на горизонте транспорт «Водолей».

КАК В СКАЗКЕ

Только что чёрный одноухий Митрофан бродил по палубе, тыкался носом в мешки и ящики, вежливо уступал дорогу людям, сладко жмурился, когда кто-нибудь из моряков почёсывал у него за ухом, а теперь исчез, будто его никогда и не бывало на «Водолее».

— Как ты думаешь, где он? — спрашивал встревоженный Митя.

— Откуда я знаю? Спит где-нибудь. Кошки всегда перед обедом спят, — равнодушно отвечал Виктор.

Он с завистью наблюдал за кораблём, который темнел на горизонте и приближался с каждой минутой.

— Вот быстро идёт! Что это за корабль?

Почти всё население «Водолея» столпилось на верхней палубе, разглядывая встречный корабль. Но Мите было не до него. Он самостоятельно двинулся на поиски Митрофана — исследовал все закоулки на верхней палубе, заглянул в кают-компанию, в кубрик и даже в капитанскую каюту, навёл справки у машинистов и кочегаров, по четвероногое корабельное имущество, как видно, всерьёз решило потеряться. Мальчик чувствовал свою ответственность перед вестовым «Змея» и перед Кравцовым: ведь это он, Митя, унёс Митрофана на плече со «Змея», а теперь Митрофан пропал!

Мимо огорчённого мальчика пробежал матрос и крикнул:

— Чего один бродишь? Иди посмотри на миноносец!

На «Водолее» уже разобрались, что встречный корабль был миноносцем, сейчас же совершенно правильно решили, что это «Быстрый», начавший поход после ремонта, напомнили друг другу фамилию его командира, перечислили его достоинства, в том числе пристрастие к гребному и парусному спорту.

— Вот быстро идёт! — сказал Виктор, когда к нему присоединился Митя, расстроенный неудачными поисками. — Не то что мы… Он к боевым кораблям спешит. А мы здесь так и будем болтаться…

Миноносец приближался. Уже можно было различить фигурки людей на верхней палубе. Казалось, что корабль замедляет ход. Зоркий Митя уже разглядел на борту миноносца Алексея Ивановича Щербака и обрадовался, что встретил в море знакомого человека.

Миноносец стопорил: за его кормой вздулся высокий бурун, а трубы пыхнули коротким дымом.

На «Водолее» зашумели, кто-то крикнул: «Классно! Высшая марка!» «Быстрый» уже покачивался неподалёку от «Водолея», и от борта миноносца шла шлюпка, выгребаясь против волны. Всё это сделалось так быстро, что мальчикам осталось только моргать глазами. Откуда им было знать, что боцман Щербак превзошёл на этот раз самого себя и посадил шлюпку на волну с небывалым мастерством.